Гранатовое зернышко  - Мария Акулова

Обычная квартира. Зная Амину, он ожидал чего-то другого. Но, видимо, этому месту она придавала недостаточно значения, чтобы создавать его полностью под себя.

Мир разулся, вновь распрямился, уткнулся взглядом в фото… Там была Амина и мужчина… Хотя и не мужчина вовсе – парень. И вот этот парень был очень похож на Людмилу, но еще больше – на Николая, чьи черты остались в памяти Бабаева. Тут и приглядываться не нужно.

– Идемте, Дамир. Я чайник уже поставила, а времени мало…

Он понял без слов. Прошел на кухню, сел за стол, дождался, пока Людмила сядет напротив, поставит две чашки, вазочку с тем самым печеньем, улыбнется, пристально, не стыдясь и не смущаясь, изучая его лицо. На нем, наверное, читались все его вопросы, а потом заговорила.

– Вы с Аминой давно вместе?

– Нет, но надеюсь…

– Надеетесь, что надолго?

– Да, – Мир хмыкнул. Людмила удивляла своей прозорливостью. А еще искренностью и открытостью. Ведь он для нее – совершенно посторонний человек. Да и Амина вряд ли рассказывала родителям хоть что-то хорошее о нем. Значит, пригласив его в квартиру, Людмила проявила либо чудеса догадливости, либо совершила огромную ошибку. Он-то знал, что правильной является первая версия, но она может только предполагать и принимать решения на основании этих своих предположений.

– Тогда можете задать свой главный вопрос, а я уж попытаюсь ответить на него и на парочку сопутствующих.

Задание было очень сложным, ведь вопросов было слишком много и выбрать один – нереально, но нужно было действительно спешить, поэтому:

– Та фотография, в холле. Там Амина с парнем. И она в свадебном, это…?

– Это мой сын, Дамир. Это фотография со свадьбы нашего сына и Амины.

Некоторым людям дарован божественный талант – талант рассказчика. Людмила Васильевна была из числа таких людей. Дамир замер, внимательно слушая историю, а перед глазами сами собой разворачивались картины давно минувших дней.

***

– Эмине! Что ты как коза горная?! Забралась на дерево, и кто тебя спустит теперь?! – Кямала Джафарова выглянула из окна квартиры, находившейся на втором этаже их старого Бакинского дома, погрозив дочери черпаком, который всего полминуты тому достала из наваристого бульона. – Семнадцать лет, а все туда же…

Вторую фразу произнесла уже тише, скорей себе, ведь до Эмине-ханым было не достучаться. Их совсем уже взрослая – старшая из четырех дочерей – девушка-невеста на самом деле осталась настоящим ребенком.

Вот и сегодня – взобралась на яблоню, срывая зеленые еще плоды, чтобы половину съесть самой, а вторую отдать мелочи, которая сейчас дружно поддерживает ее криками, стоя у ствола их старого дерева.

Эмине же, услышав мамин протест, только звонко рассмеялась, продолжая исполнять свою миссию.

Она-то знала, когда мама вычитывает ее за серьезную провинность, а когда для проформы. Сейчас был второй случай.

Да, девочке действительно не пристало лазать по деревьям в ее-то возрасте, но… вот такая она девочка.

С этим Эмине смирилась давно. Она да, а вот окружающие все никак не хотели понять… Понять, что она другая. Что ее все разговоры о женском предназначении заставляли либо смеяться в голос, либо впадать в уныние. У нее были другие мечты и предназначения тоже другие…

– Мам, я к Аббас-бею, – спрыгнув с дерева, одарив всех желающих яблочками, Эмине понеслась домой, поцеловала маму в щеку, положила одно – самое красивое, спелое, с красным бочком яблоко на кухонный стол, а потом птицей унеслась прочь. Вразумить дочь Кямала уже даже не пыталась – просто не успела бы докричаться, слишком дочь быстро бегала…

Только и оставалось, что вновь выглянуть в окно, за которым Эмине-ханым уже мчала по двору, на ходу заплетая волосы в поистине царскую косу.

Девочка у них выросла небывало красивой. За что бог так их наградил, Кямала не знала. Ни она, ни муж не отличались ни особой красотой, ни особым талантом. Тахир всю свою жизнь проработал на заводе, хоть и обладая неплохими способностями, но абсолютно не умея их продавать, Кямала же как вышла замуж в восемнадцать, так и посвятила всю свою жизнь воспитанию детей. Благо, этим судьба их не обделила – родилось четверо девочек, и каждая чем-то примечательная. Кямала не волновалась за судьбу ни одной из них, знала, что каждая найдет свое место в этом мире. Место теплое, хлебное, уютно. Но Эмине считала своим брильянтом. Правда слишком уж своенравным и неусидчивым. Зато любимым. Всем сердцем…

Эмине бежала по улицам родного города, то и дело поглядывая на часики – подарок ненавистного жениха.

Да и жених – одно название. Зато вещь пригодилась. В отличие от остальных подарков, которыми Шахин не забывал ее награждать при каждом своем появлении на горизонте.

К несчастью, после окончания его учебы, таких появлений стало больше.

В частности и поэтому Эмине сейчас так спешила. Если не дай бог Шахин попадется на ее пути – у нее будет веская причина прошмыгнуть мимо – действительно ведь опаздывает на тренировку. А Шахин, каким бы дураком он ни был, понимал – с танцами в ее жизни он спорить не сможет. Наверняка надеялся, что после свадьбы попытается все же отвадить ее от этой бесовской забавы, вот только Эмине не сомневалась – никакой свадьбы не будет. Никогда. Поэтому все подарки жениха бережно хранила, чтоб потом вернуть, не будучи должной ему ни гроша.

Когда-то родители совершили ошибку, сватая ее с, как им казалось, надежным, способным обеспечить ей богатую, счастливую жизнь, Шахином. Вот только она видела свою жизнь другой.

В ней было место для танцев. Было место для мамы с папой, для сестер. Было место для Аббас-бея и его бесценной науки. А вот для кого место не предвиделось – так это для Шахина, да и прочих соискателей ее внимания.

Объяснять свою философию маме и остальным окружающим Эмине даже не пыталась – смирилась с тем, что не поймут, но гнуть свою линию собиралась до последнего. У нее было главное – вера в свои силы и поддержка любимого учителя. Аббас-бей обещал, что в обиду ее не даст. Никогда и ни за что. Она верила.

Добежала до школы, в которой и находился их репетиционный зал, заскочила внутрь, смахнула со лба испарину – лето в Баку было привычно жарким. Жарким до одури. Асфальт парил и плавился, воздух стоял, абсолютно не двигаясь, солнце жарило беспощадно. А школа и тут будто была приветливей, чем любое другое место в городе – встретило девушку прохладой и не таким густым воздухом.

Продолжая жадно дышать, Эмине заскочила в зал, пронеслась мимо собравшихся уже напарников и напарниц, бросая каждому торопливое «салам», быстро переобулась, сменила свой летний сарафан на тренировочную юбку с кофтой, вернулась в зал…

– Дети… – Аббас-бей заметил, что даже его вечная опоздашка – Эмине-ханым уже на месте, погрозил ей в шутку пальцем, в ответ на что получил полный раскаянья взгляд огромных черных глаз и сложенный в молитвенном жесте руки, улыбнулся, хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание.